Он лежит в грязи на поле битвы, а вокруг него сущий кошмар: мимо бегут гоблины, вооруженные острыми мечами, они сжимают в руках отрубленные головы волшебников… Гиганты, пронзительно крича, рвут людей на части, раскидывая клочки, словно жуткое конфетти…

Кругом крики умирающих людей… Кругом — мертвецы… И кровь, кровь покрывает все кругом… Он весь в ней… В небесах появилась черная лошадь. Касаясь копытами небес, она приближалась к нему, неся знамя — серебряный дракон на черном фоне… Стук копыт становился все ближе, все громче, не в силах спрятаться, он лишь закрыл лицо руками…

Драко проснулся резко, словно от удара. Весь в холодном поту, он чувствовал отвращение и тошноту, подступающую к горлу. Он повернулся на кровати, закрыв лицо руками. Драко видел этот кошмар не в первый раз. Это видение все чаще, и чаще преследовал его после того, как он покинул Хогвартс, для тренировки своих способностей Магида. Драко сел в кровати, позволяя холодному свету луны касаться его лица… Если бы рядом был кто-то, кому можно все рассказать… с кем можно поговорить…
Драко проснулся резко, словно от удара. Весь в холодном поту, он чувствовал отвращение и тошноту, подступающую к горлу. Он повернулся на кровати, закрыв лицо руками. Драко видел этот кошмар не в первый раз. Это видение все чаще, и чаще преследовал его после того, как он покинул Хогвартс, для тренировки своих способностей Магида. Драко сел в кровати, позволяя холодному свету луны касаться его лица… Если бы рядом был кто-то, кому можно все рассказать… с кем можно поговорить…

Гарри? Нет. Только не Гарри.

Мать? Она уехала с Сириусом. Не стоит ее беспокоить.

С Сириусом?… — пожалуй, это неплохая мысль, обилие полезных советов было гарантировано, однако — он мог рассказать Нарциссе.

Оставалась Гермиона…

Драко сел, чтобы дотянуться до палочки, лежащей на прикроватной тумбочке. «Люмос!», прошептал он, и на конце ее расцвел маленький огонек. Драко конечно мог зажечь свет и без волшебной палочки, но нетренированный Магид не должен был пользоваться своими способностями, вызывая заклинания без волшебной палочки, по крайней мере так ему говорили.

C трудом примостив пергамент на коленях, он написал ее имя, Гермиона, затем остановился. А что если она скажет Гарри? Нет, она этого не сделает. Но что Драко мог написать ей? Гермиона, мне каждую ночь снится один и тот же кошмар, и я не знаю почему. Она бы подумала, что он сходит с ума, наверное так оно и было бы. Как сказал отец, в их семье были сумасшедшие. А если еще и прибавить, что его отец был сейчас пациентом Тюрьмы для Умалишенных Преступников имени св. Манго, то Драко был недалек от этого.

Он все сидел и сидел, таращась на чистый клочок пергамента, не в состоянии придумать ничего связного. В конце концов, он скомкал его в шарик, выкинул в окно. И лежал до рассвета, уставившись в потолок...